Вадим Насыров: Каждый вечер жду утра, чтобы вернуться к больным

Кыргызские отоларингологи - одни из ведущих в Центральной Азии. Их коллеги и из ближнего, и из дальнего зарубежья знают, что лидерами по количеству уникальных операций, наработок в ЦА были и остаются заведующий кафедрой ЛОР–болезней КГМА доктор медицинских наук, профессор Вадим НАСЫРОВ и его ученики. Именно они по секрету сообщили "Вечерке", что у шефа 1 февраля юбилей - 75 лет. Я в свою очередь позвонила Вадиму Алияровичу. Похоже, он не ожидал звонка и, рассмеявшись, сказал: "Терпеть не могу юбилеев. Чувствуешь себя в этот день каким–то истуканом. Догадываюсь, какие "разведчики" донесли". С "разведчиков" и начался наш разговор.

- Вадим Алиярович, а не боитесь, что ученики, как говорится, на пятки вам уже наступают?

- Да, я горжусь ими! Они и должны быть лучше - хорошо образованные, целеустремленные. Смена поколений - процесс естественный.

У меня уже несколько поколений учеников, которые имеют серьезные достижения в нашей области. Они востребованы и здесь, и в России, в Израиле, США, и в других странах. У всех есть, что сказать в науке, в практической ЛОР–хирургии. Если человек имеет ряд последователей, которые превосходят своего наставника, так это же замечательно! Когда после сложной операции я ухожу домой, то уверен, что они сделают все правильно в случае какого–то осложнения. Так поступал и мой учитель.

Мне самому в жизни очень повезло: я повстречал удивительного человека, которого даже считаю своим вторым отцом, - это выдающийся ученый, хирург, профессор Ваник Саакович Погосов (Вадим Алиярович показывает портрет на стене своего кабинета). Его по праву называют отцом советской ЛОР–онкологии. Он заведовал кафедрой Центрального института усовершенствования врачей. У него было огромное количество идей, немало их удалось реализовать. Но многое он передал нам, своим ученикам. А я теперь - своим. Так и должно быть: мы воплощаем хорошие идеи ради здоровья людей.

Сейчас еще двое врачей заканчивают свои диссертации на соискание ученой степени доктора медицинских наук, семь аспирантов - кандидатские. Разумеется, в основе каждой из работ - научные исследования, предложения в такой сложной области нашей деятельности, как отоларингология. Ко мне в аспирантуру пришли еще четыре человека. Вместе с ними разработали актуальные сейчас в медицине темы. Например, один из них займется серьезными исследованиями лечения аллергических ринитов, которые сейчас очень распространены у нас и которые у многих переходят в бронхиальную астму, с использованием соляных шахт. У нас великолепные природные источники лечения, но они не используются. Другой проведет исследования о влиянии факторов среды на ЛОР–органы. Причем в зависимости от района проживания человека в столице. В медицине еще полно белых пятен. И кому, как не нашим ученикам, закрывать их. Причем в коллектив мы никого специально не выбираем. Молодые врачи видят, как здесь все выкладываются, как искренне, по–дружески относятся друг к другу, и стремятся остаться.

- Сколько знаю вас, профессор, вы не меняетесь. И возраст на вас не действует. Все–таки 75 годков - дата солидная.

- Слава богу, деменцией не страдаю (смеется) и не вздыхаю горько по поводу лет, нет времени да и страха перед ними, потому что все, что я делаю, для меня представляет колоссальный интерес, смысл моей жизни. Я каждый вечер жду утра, чтобы вернуться в этот кабинет, свою операционную. Оперирую в том числе и очень тяжелых больных. Вчера, например, сделал очень сложную операцию по поводу рака гортани уже четвертой степени 77–летнему мужчине, который к тому же перенес три инфаркта. Операция прошла даже успешнее, чем я предполагал. Хотя, конечно, риск был большой, были сомнения. Но я взвесил все за и против и рискнул помочь человеку пожить.

Конечно, есть состояния, как в данном случае, когда полностью излечить человека невозможно. Мои коллеги из дальнего зарубежья говорят: зачем, мол, оперировать больных с четвертой стадией рака, это же неперспективно! Я не согласен! Если ты даже на несколько месяцев можешь продлить жизнь человеку на этой земле, то почему не сделать этого, не использовать этот шанс. Наша профессия - это постоянное испытание. И я счастлив, что его выдерживаю. Я всегда твержу моим молодым коллегам: "Просчитай весь ход операции и всегда думай об осложнениях. Тогда эта операция получится".

- Обратила внимание, что к вам рвется на прием так много больных. Откуда столько?

- (Тяжело вздыхает.) Мы связываем это с коронавирусом, который существенно усложнил нам работу и погубил многих людей, даже не страдавших им. Все внимание было привлечено к нему, и сейчас к нам обращаются больные с запущенными формами болезни. Но даже в таких случаях многим удается помочь. У нас действительно хорошая ЛОР–хирургия, отработаны методики, в том числе свои. И их немало.

Но меня волнует не меньше и моральное состояние общества. Каждый день мы оперируем молодых людей с переломами костей носа после драк. В нейротравме те же проблемы. Такого никогда раньше не было. Агрессии и жестокости в обществе стало больше.

- Вы упомянули о своих новых технологиях. Каких?

- Мы предложили несколько хирургических методов при раке гортани. Моя методика, например, заключается в том, что мы резецируем опухоль в пределах здоровых тканей, то есть не удаляем целиком орган. И практика показала, что именно такой функциональный подход к органу позволяет нормально самостоятельно работать ему после операции. Я провел более 150 таких операций, и ни у кого из пациентов не было рецидивов. Тьфу–тьфу, не сглазить. Российские и турецкие коллеги были, мягко говоря, удивлены и по достоинству оценили такой подход. Наши методики, в том числе и эта, более функциональны, реабилитация больного проходит быстрее. Особенности этой операции популярно не объяснишь. Кто из коллег заинтересовался этой методикой, пожалуйста. Мы - люди открытые.

- Профессор, вы суеверный человек?

- Любой врач, думается, немного суеверен. И я в том числе. Когда иду на сложную операцию, мысленно обращаюсь к Всевышнему с просьбой помочь мне и моему пациенту. Суеверие это или нет, не знаю. Но меня это успокаивает, вроде как, заручился поддержкой.

- Вадим Алиярович, вы производите впечатление уравновешенного человека. А все-таки, что вас может вывести из себя?

- Было в жизни немало неприятных моментов, когда очень несправедливо относились. Все это, конечно, было связано с работой. Случалось, что любое новшество чаще всего воспринималось с некоторым скептицизмом окружающими: дескать, опять что–то намудрили у Насырова. И доказывать обратное, как я убедился, бесполезно. Заметил, что позже скептицизм сменяется на равнодушие, когда видят, что технология работает. Хотя мои, мягко говоря, оппоненты сразу поняли, что этот метод лучше. Даже знаю, что используют его сами, в конце концов. Не скрою, все это бьет по нервам. Ну и что, в истерику, что ли, впадать! Надо в любых случаях оставаться мужчиной. Не останавливаться и идти дальше. Как говорил Соломон: все проходит, и это пройдет. Не мое это кредо - заискивать, толкаться возле начальства и стараться быть замеченным. Может, поэтому нет у меня особых регалий и наград. Да я и не очень расстраиваюсь по этому поводу. Важно, чтобы люди к тебе нормально относились и ценили.

- А что главное для мужчины, в частности для вас, - работа или семья?

- Для меня не очень хороший день - воскресенье. Ведь я, по большому счету, другой жизни, кроме медицины, и не знаю. Всю молодость, да что говорить, всю жизнь - 51 год отдал ей. И дома редкий вечер обойдется без звонков пациентов или коллег. Жена чаще всего говорит: мол, иди, это наверняка опять тебя.

Но я не представляю себя и без семьи. В этом году у меня, кстати, еще один юбилей - мы прожили с супругой 50 лет. Вот эту дату отлично помню - 22 апреля 1972 года мы стали мужем и женой. И с такой же радостью, с какой иду на работу, возвращаюсь к своим любимым людям. У нас трое сыновей, внуки. То есть все у меня есть, и я - счастливый мужчина.

- Кажется, кто–то из ваших сыновей тоже врач?

- Целая династия Насыровых работает в кыргызской медицине. Все три сына - врачи. Старший - гинеколог, средний работает со мной и в КРСУ, заканчивает докторскую, младший преподает в КГМА, стоматолог. Жены у двоих тоже доктора. Внучка выбрала медицину. Даже внуки "заразились" ею от нас. Правда, один только хочет конструировать машины. Но, может, еще передумает (смеется).

- Вы–то сами как оказались в медицине? И почему именно выбрали ЛОР?

- Сестра училась в мединституте, приезжала на каникулы, рассказывала. И мне, мальчишке с периферии, из далекого Базар–Коргонского района, было все интересно. Она меня, так сказать, и сподвигла. С первого раза сдал экзамены и поступил.

А что касается ЛОР, то при распределении лимит мест в хирургию быстро закончился. Тогда все юноши непременно хотели стать хирургами. И мне предложили ЛОР–болезни: дескать, там тоже хирургия. И, как я позже убедился, еще какая сложная, - на голове и шее. И ни разу не пожалел.

- Может, ошибаюсь, но чувствую, вряд ли у вас есть хобби. Душу в чем отводите?

- Читаю постоянно. Очень люблю историческую литературу, начиная от шумеров до настоящего времени, и еще фантастику. В ней есть что–то общее с медициной. И кое–что можно даже из идей позаимствовать.

- Опять для работы?

- Ну куда же я без нее?

- В 75 о чем можно мечтать?

- Честно сказать, не помню, чтобы я в молодости о чем–то мечтал. Никогда и на лаврах не почивал, и не хочу. Не в моем характере. Хотя, конечно, хочется обновить и здание клиники, и оборудование. Ректор КГМА Индира Кудайбергенова старается построить новую клиническую больницу. Она время от времени помогает приобретать современное оборудование. С ее поддержкой создан эндоскопический центр в Медакадемии. Эндоскопическая хирургия позволяет прицельно заниматься очагом, где имеется патология, и не портить здоровые ткани. Используем и лазеротерапию.

Но одна из самых больших проблем - глухота. Больных с такой патологией в стране немало, в том числе детей. Однако мы не можем всем помочь из–за отсутствия оборудования, расходных материалов. Но те связи, которые завязались в молодости, когда учился и работал в Москве, остались. Многие мои друзья возглавляют крупнейшие центры в разных странах. По моей просьбе они приезжают и бесплатно оперируют наших больных. В прошлом году они провели 45 больным кохлярные имплантации. И абсолютно глухие люди стали нормально слышать. Пожалуй, мечтаю о том, чтобы мы сами делали такие операции. А пока будем практиковать такие бескорыстные акции.

И это все ученики!

В прошлом году, например, один из талантливых отохирургов Шухрат Буваев в учебно–лечебном научном центре КГМА впервые изготовил протез ушной раковины. Протезирование уха помогает людям, потерявшим по какой–то причине ушную раковину или страдающим ее отсутствием с рождения. Ушной протез, кроме косметической функции, улучшает еще и слух. При этом методе используются 3D–сканеры, вживляются в кость титановые импланты, к которым магнитом фиксируется протез. И ухо не отличишь от настоящего!