Эсенбай Нурушев о деле "ВБ": Кривосудие под маской Фемиды
Что происходит вокруг издательского дома "Вечерний Бишкек": хозяйственный спор или рейдерство?
По словам экспертов американского журнала Corporate Crime Reporter, существуют самые невероятные методы и технологии захвата чужого имущества. Рейдерство - одно из них. Свои операции захватчики чаще всего маскируют "под экономический спор двух хозяйствующих субъектов". Кто больше твердит об этом, тот либо рейдер, либо заказчик.
Судебное рейдерство
Самый известный вид отъема чужого богатства - это чисто криминальный метод, его называют "черным рейдерством". К "цивилизованным" типам относят гринмейл (greenmail) - корпоративный шантаж, или недружественное поглощение. Сюда же входят его "белые" и "серые" виды. При первом действие происходит по закону, используются лишь дыры, оставленные законодателем. При втором атаки ведутся с помощью фальсифицированных документов, двойного реестра и прочих подлогов.
Появился еще новый вид захвата - "судебный", он больше свойствен постсоветскому капитализму. Суть всем понятна: судьи входят в сговор с крупным или влиятельным рейдером и выполняют его заказ, чаще всего делают это под предлогом "вновь открывшихся обстоятельств".
Вот история с "Вечерним Бишкеком". В ней мы видим серию "каскадов": проверки со стороны контролирующих госорганов, арест активов Генпрокуратурой, судебные процессы, PR–акции. В обычных хозяйственных спорах такие "каскады" не применяются, это исключительно рейдерская методика и технология.
О судебном "каскаде" поговорим подробнее, поскольку он затрагивает некоторые коренные проблемы нашего судоустройства.
Итак, исходим из двух неоспоримых фактов. Первое. Рябушкины в 2000 году все свои доли и права в фирме "Рубикон" добровольно продают компании "Петровски корп.", принадлежащей тогдашнему "зятю всего кыргызского народа" Адилю Тойгонбаеву. Все это оформляют нотариально и подтверждают, что отныне не имеют никаких претензий к "Рубикону".
Второе. После мартовских событий компания "Петровски корп." вместе c хозяином сматывает удочки и убегает восвояси. Ее искали, приглашали на судебное разбирательство, и никто не явился. Поэтому суд вывел ее из состава учредителей фирмы "Рубикон".
И вдруг вместо этой компании, которая прекратила свое существование, явился Рябушкин. Он дважды подает иск на восстановление их доли в "Рубиконе". Доводы были такие: мол, Тойгонбаев обманул и не заплатил, дескать, он с угрозой заставлял его подписать договор купли–продажи. Но суд оба раза отклоняет его претензии. И его оспоримая сделка, казалось бы, окончательно стала неоспоримой, то есть не подлежащей в дальнейшем судебному рассмотрению.
При этом заметим, что у него исковый рефлекс пробуждался каждый раз после известных событий. Видимо, он хотел воспользоваться плодами "народных революций" и надеялся, что суд его тоже признает в качестве "оскорбленного и униженного" в период акаевской, а затем и бакиевской диктатуры и защитит его "попранные права".
И вдруг осенью прошлого года он действительно находит такое понимание в Первомайском райсуде. Судья Эмиль Аксамаев своим решением восстанавливает "прежние доли и права" Рябушкиных, проданные самими же ими другой компании. Решение поддержано апелляционной инстанцией Бишкекского горсуда.
Все это явно наводит на мысль, что Рябушкину наконец–то удалось заручиться поддержкой влиятельного покровителя, который сумел перевернуть дело пятнадцатилетней давности с ног на голову. Иначе какой смелый, справедливый и гуманный судья взялся бы помочь какому–то "простому деревенскому парню", заведомо зная, что суды ранее отклонили его иски. Кто же этот всесильный теневой рейдер, еще остается неизвестным. Поэтому ситуацию вокруг "Вечернего Бишкека" пока можно назвать "судебным рейдерством".
Выпад против правосудия
Согласно решению первой инстанции, тойгонбаевская компания была ничтожной, следовательно, договор, подписанный с ней Рябушкиным, тоже считается ничтожным. Поэтому, по логике судьи, 50–процентная доля "Рубикона" по–прежнему принадлежит им.
Во–первых, по ничтожным сделкам действительно может быть восстановлен пропущенный срок исковой давности. Но это делается лишь при наличии уважительных причин, это тяжелая и продолжительная болезнь истца, его беспомощное состояние и т. д. Это должен доказать истец. Но он ничего не доказал.
Во–вторых, ничтожной сделкой, кроме прочего, считается и та, которая совершена гражданами, признанными недееспособными вследствие психического расстройства. По словам Рябушкина, он только в прошлом году осознал, что его обвели вокруг пальца. Если с момента подписания договора по купле–продаже с "Петровски корп." до 2014 года он был недееспособным, то должен был доказать это документально.
Однако суд поверил ему на слово.
Обоснования апелляционной инстанции не менее интересны. Она признала "Петровски корп." не ничтожным, иначе говоря, действительным. Однако то, что не была выплачена стоимость доли Рябушкиных в имуществе "Рубикона", по логике судей, делает договор купли–продажи, заключенный между ними и "Петровски корп.", недействующим. И на этой основе судебная коллегия посчитала, что право собственности Рябушкиных на долю в имуществе в "Рубиконе" не утрачено.
Элементарная же логика здесь такова: если "Петровски корп." вполне законная, действительная компания и сделка, заключенная с ней Рябушкиными, тоже законная и действительная, то это явное доказательство тому, что у них право на долю в "Рубиконе" утрачено. Если им не оплатил покупатель их доли, то претензия должна предъявляться исключительно к нему. Но у судебной коллегии оказалась совсем другая логика. И вообще, на основе каких фактов она убедилась в том, что Рябушкины не получали стоимости своей доли? Может, компания "Петровски корп." подтвердила это? Если нет, почему судьи приняли лишь слова истца за неоспоримую истину?
Ведь всем известно, что Рябушкин в течение более пяти лет работал в тойгонбаевской компании. Под него даже придумывались специальные должности типа советника, он был генеральным директором рекламной фирмы "Айрек", куда со своим боссом выкачивал все средства и деньги из "Рубикона", доведя последний до банкротства. И это есть последствие недействующего договора?
Короче, тут есть полное основание подать в суд на этих судей за рейдерство и заведомо неправосудное решение, что является преступлением против правосудия. Заведомость, как известно, означает еще и осведомленность, информированность. Судьи районной и городской апелляционной инстанции хорошо знали всю подоплеку этого дела, знали также о том, какие решения были вынесены по нему прежде, в том числе и самим городским судом. Несмотря на это, они заменили логику закона своими сомнительными суждениями.
Без беспристрастного арбитра
В истории с "Вечеркой" проявляются также хронические болезни нашей власти, приобретенные ею еще в начале суверенности. Тогда она своих оппонентов стала называть "коммунистическими реваншистами", хотя сама состояла из одних вчерашних партийных номенклатурщиков, в один день перекрасившихся в "убежденных демократов". После мартовских событий опасными для власти объявили акаевских последышей, однако сами победившие были натуральными продуктами первого президента, сделавшие карьеры при нем, внесшие лепту в укрепление его личной власти, возглавляющие даже его правительства.
Такая же история и с нынешней властью. Загляните хотя бы в кадровые "конюшни" президентского аппарата, вы увидите немало охвостья прежних режимов. Более того, акаевско–бакиевские прихлебатели успели стать уже фаворитами нынешних "серых кардиналов" и с их протеже занимают важные посты. У них та же старая негласная философия макиавеллистов, согласно которой "любую ложь, любую наглость от руки правящей верхушки народ примет как манну небесную". И тех, кто принимает их манну, они считают "народом", а тех, кто отказывается от нее, называют акаевско–бакиевскими "недобитками".
Другая хроническая болезнь связана как раз с судебной системой. Мы еще хорошо помним, что вытворяли власти с судами вплоть до конституционного, и те выносили абсолютно идиотские решения по многим нашумевшим в свое время делам. Судьи не постеснялись наказать даже корректоров и подчитчиков некоторых газет.
А вот когда международная общественность, озабоченная судьбами тогдашних узников совести, которые, кстати, впервые появились у нас при "демократическом режиме", обращались с просьбой повлиять на их дела, власти цинично заявляли, дескать, у нас, в отличие от Запада, судебная система совершенно независимая и никто не может вмешиваться в ее прерогативу.
Так наглая и бессовестная власть сделала национальную Фемиду тоже наглой и бессовестной. Именно тогда мы воочию увидели, как были правы те мыслители, которые говорили, что представители Фемиды "бывают не только слепыми, но и двуликими, к тому же за масками охранителей права и справедливости зачастую скрываются морды псов, готовых разорвать того, на кого укажут их хозяева".
С той поры у нас судья перестал быть беспристрастным арбитром между властью и народом, его перетянули на сторону всесильных политических игроков, и он стал чиновником в судейской мантии. Его полностью переподчинили администрации работодателя, которым у нас считали и считают президента. Закон в руках такого чиновника–судьи превратился не в "право справедливости", а в палку, которой бьют власти в основном нелояльных, но отнюдь не лояльных.
Одним словом, судебная система как была, так и осталась элементом исполнительной власти, когда судья превращается в угнетателя, как говорили основатели доктрины о разделении властей. Даже принцип несменяемости судей в нашей трактовке не дал ожидаемые результаты. Поэтому в перспективе стоило бы выбирать судей на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права при тайном голосовании. Было бы еще лучше, если учредим специальный орган - суд судей, где подвергается процедуре импичмента судья, против которого будет выдвинуто обвинение со стороны граждан. Или можно пойти по другому пути: одновременно с выборами в парламент избирателям необходимо предоставить возможность выразить недоверие любому судье, что повлечет его смещение с должности.
Такая модель вовсе не фантазия, а взятая из опыта развитых правовых государств.
***
Покойная Анна Политковская в одной из своих книг писала, что "в России по–прежнему нет системы правосудия, а есть судебная система обслуживания политических заказов, против которой если кто и может выступить, так это лишь герой–одиночка". В нашем случае поневоле таким героем–одиночкой оказался издательский дом "Вечерний Бишкек". Теперь он станет показателем того, что у нас сильнее: правосудие или кривосудие.
