Орозбек Молдалиев: Религиозная ситуация в стране усложнилась

Сложность ситуации в религиозной сфере заставила государство предпринимать более решительные меры. О сложившейся в Кыргызстане модели во взаимоотношениях государства и религиозных организаций в интервью "ВБ" рассказал недавно назначенный на должность директора Госкомиссии по делам религий Орозбек Молдалиев.

- Что особенно беспокоит в сложившейся ситуации?

- Сейчас религиозная ситуация в стране усложнилась, невозможно отличить истинных приверженцев религии от тех, кто ею только прикрывается. Религиозные деятели стали политизироваться, открыто вмешиваться в политику. Когда я работал в Жогорку Кенеше, несколько раз сталкивался с тем, что депутаты требовали прекратить уголовное дело в отношении двух экс-муфтиев, выступали в их защиту, преподносили это как преследование религиозных деятелей. А дела были возбуждены по фактам нарушения налогового законодательства. Сейчас идет судебное разбирательство.

- Насколько серьезно влияние других исламских течений, поскольку впервые стали подчеркивать, что государство стоит на стороне традиционного для нас ханафитского мазхаба?

- Ханафитский мазхаб надо укреплять. Исторически так сложилось, что в Средней Азии приняли его, потому что он более толерантный, учитывает местную специфику и национальные традиции, не противоречащие основам шариата. Когда регион попал под влияние царской России, наш мазхаб ужился с православием, и в условиях жесткого атеизма в советское время тоже выжил. Но в идеологическом плане заметно ослабление, авторитет ханафитского мазхаба стал падать, поскольку меньше стало образованных ученых-теологов. Тех, кто просто умеет читать Коран, стали считать молдо - служителями культа. Даже некоторые партийные деятели, уйдя на пенсию, выучив суры, становились муллами и проводили мусульманские обряды. Этим ограничивалась религиозная сфера.

Сегодня слабостью нашего мазхаба стали пользоваться другие ответвления в исламе. Усилилось влияние религиозно-экстремистских организации, таких как "Хизб ут-Тахрир". А противостоять им многие религиозные служители оказались бессильны – знаний не достаточно.

- Но и по отношению к "хизбутовцам" у нас нет репрессивных мер...

- С самого начала суверенитета в Кыргызстане стала создаваться собственная модель ислама. В регионе сейчас действуют три модели: узбекская, таджикская и кыргызская. В Казахстане переняли опыт Узбекистана, жесткую модель и все, приходящее извне, стали вытеснять, как это было с "Хизб ут-Тахриром". У нас репрессивных мер в отношении к ним не принимали. Вели разъяснительную работу среди населения, молодежи. Старались постепенно их пропагандистские усилия свести на нет. Но если они переходят грани закона, распространяют листовки с антиконституционными призывами, побуждают к насилию, то к ним применяются меры в рамках закона.

- Какие организации вызывают особые опасения?

- Совет обороны отметил, что усиливаются так называемые дааватчи, последователи движения "Таблиги джаамат", пришедшего к нам из Пакистана. В нашем мазхабе даават - это призыв к вере. Его совершают, в основном, в мечетях, в традиционной одежде. А дааватисты надевают пакистанские одежды, отпускают бороды, оставляя работу, семьи, идут проповедовать по дворам и селам.

- Эксперты считают, что у нас не стоит запрещать это движение, как это сделали в соседних странах, поскольку это может усугубить ситуацию. А как считаете вы?

- Думаю, никаких жестких мер по отношению к дааватистам предприниматься не будет. Среди них есть люди, ищущие духовного пути. Часть дааватистов приглашают в свои поездки бездельников, пьяниц, которые таким образом приобщаются к праведной жизни, отходят от своих пагубных привычек. Движение "Таблиги джаамат" выполняет определенную полезную социальную функцию. Но многих отпугивает неопрятный вид, пакистанская одежда проповедников. Эти верующие стали носителями культуры тех стан, где они обучались, особенно Пакистана.

- Почему вокруг хаджа постоянно возникают скандалы, хотя в других странах паломников больше? Вы также озвучивали, что, по исследованиям НПО, в муфтияте $6-7 млн теневого оборота. За счет чего?

- За счет продажи хадж-виз квоты реализуются как товар, особенно представителям других государств. Квоты распределяет муфтият, но всем верующим не хватает. Это святое дело, как на заседании Совета обороны подчеркнул президент, превратили в бизнес. Вокруг этого процесса идет смыкание многих структур, ведь желающих поехать в Мекку в определенных регионах больше, чем выделяемых мест. Чтобы попасть в паломники, верующие готовы заплатить ажы-баши - руководителям групп. И так по цепочке дают взятки, чтобы выбить квоты. В итоге вырастает большая сумма. Надо организационно решить вопрос очередности, компьютеризировать этот процесс, создать базу данных: если в этом году человек не попал, то гарантировать паломничество на следующий год. Тогда ажиотаж вокруг хаджа спадет.

- Спикер парламента высказался, что муфтият сам не может себя реформировать. Как считаете?

- Он прав. Дело не в том, что муфтият не хочет реформироваться. Такова природа любой бюрократии - религиозной или светской. Она всегда заинтересована сохранить статус-кво. Структура муфтията стала громоздкой, кроме центрального аппарата есть областные казиаты, сельские имамы – это огромная структура. И они только на словах за реформы. С представителями ДУМК беседовал на днях. Оказалось, они хотят провести курултай по сложившейся традиции по советской модели, как съезды партии проводили. Хотят собрать делегатов со всех регионов, утвердить устав, а затем проводить реформы. Так они никогда не смогут ее провести.

- Можно ли ожидать, что на курултае мусульман возникнет борьба между разными группировками за пост муфтия?

- Есть разные течения и группы. Они делятся в зависимости от того, в какой стране получили образование: кто-то учился в Турции, Пакистане, в арабских странах. И все разделили между собой религиозное поле и хотят влиять на муфтия. Если все останется по старой схеме, разные группировки выдвинут своих кандидатов, возникнут споры.

Мы предложили ДУМК сначала подготовить новый устав, определиться со структурой управления в муфтияте и в умме. Муфтий не должен быть в Совете улемов, он должен отчитываться перед ним. Мы предлагаем муфтия оставить как менеджера, а в Совет улемов должны войти только теологи ханафитского мазхаба – традиционной школы. Есть и другая крайность: Совет улемов может превратиться в структуру, которая задавит муфтия. Поэтому надо подумать, чем усилить его позиции. Тогда реально начнутся реформы.

- Теперь и сторонники тенгрианства требуют, чтобы их зарегистрировали как религиозную конфессию. Насколько это реально?

- Еще до моего назначения на должность ряд деятелей, выступающих за возрождение тенгрианства, подал в суд на Госкомрелигии за то, что им отказали в регистрации. Приходили к нам Анарбек Усупбаев и Арстанбек Малиев. Я им сказал, что вопрос надо изучить. В Казахстане, Башкирии, Татарстане тоже есть последователи тенгрианства. На днях долго беседовал с учеными, историками. Все в один голос говорят: тенгрианство - наше историческое прошлое, это в большей степени философское мировоззрение, но не религия.

А то многие авторитетные ученые НАН КР подписались под обращением к президенту, чтобы тенгрианство зарегистрировали как религию. Но прежде ученым надо дать обоснование с привлечением теологов и религиоведов.