Михаил Синельников: Тень карагачей из детства лежит на моем творчестве

О своем отношении к кыргызской поэзии, в частности, к выдающемуся поэту Алыкулу Осмонову, "ВБ" рассказал известный российский поэт и переводчик, лауреат премий Алыкула Осмонова, Ивана Бунина, Арсения и Андрея Тарковских, академик РАЕН Михаил Синельников.

- В конце прошлого года в Москве по инициативе посольства КР в РФ были изданы переводы на русский язык избранных стихотворений и поэм Алыкула Осмонова. Книга получила название "Навек Иссык-Куль полюбила Нева…". Вы стали ее составителем.

- Я с молодых лет интересуюсь кыргызской поэзией. Хоть и родился в Ленинграде, но мои первые жизненные впечатления связаны именно с Кыргызстаном. Наша семья переселилась в Джалал-Абад, когда мне было два с половиной года. Там отец работал замглавного редактора областной газеты. И до 1969 года моя жизнь проходила в этой замечательной республике. Но, поступив в Литературный институт и оставшись в Москве, я не потерял связи с ней. Здесь остались родственники, друзья, в том числе и среди кыргызских литераторов. В дальнейшем занялся переводами их произведений на русский язык.

- Что для вас особо дорого в республике?

- В основном тянет в южный Кыргызстан. Но Бишкек тоже хорошо знаю, прекрасно помню прежний Фрунзе. Всегда искренне рад встречам с друзьями, с коллегами по литературному цеху. Рад, что в добром здравии пребывают Суюнбай Эралиев, Сооронбай Джусуев, Суеркул Турганбаев, многие другие. Дорожу дружбой с ними, для меня очень дорога семья моего покойного друга Жолона Мамытова, безвременно покинувшего наш мир. С каждым из этих людей связывают многочисленные, добрые воспоминания.

- Поделитесь.

- Их хватило бы не на одну книгу. Так, находясь в 2011 году в Душанбе на литературном мероприятии, узнал, что празднуется 90-летие Суюнбая Эралиева. И решил вернуться домой через Бишкек. Когда пришел домой к юбиляру, был восхищен его энергией, жизнелюбием. На мой вопрос: "Как поживаете?", аксакал с улыбкой ответил: "Доживи до 90 лет, узнаешь". Замечательный человек, восхитительный поэт-новатор. Всегда звал меня в Талас. Но до Таласа я, увы, так и не добрался, хотя с детских лет он оставался для меня такой загадочной страной. Даже в моих еще неизданных мемуарах есть глава под названием "Страна Талас".

А вот Сооронбай Джусуев, другой мой старший друг и тоже замечательный поэт, очень помог мне в начале пути. Помню, он руководил группой кыргызских поэтов, мы все вместе объехали вокруг Иссык-Куля зимой. Я был поражен красотой увиденных на зимнем озере лебедей.

- Вас заслуженно считают специалистом по творчеству Алыкула Осмонова. Вы отмечали, что ваше "увлечение творчеством Осмонова стало пожизненным". Как состоялось ваше знакомство с его поэзией?

- О нем я слышал еще юношей, когда жил в Кыргызстане. К сожалению, заземленное равнодушие начальства в сочетании с неутомимым сальеризмом иных собратьев по перу долго мешали полновесному признанию этого могучего таланта. Но в народе об Осмонове всегда была молва, что это лучший кыргызский поэт. О нем говорил и русский поэт Сергей Фиксин, который жил во Фрунзе.

- Для поэзии советской Киргизии – тоже знаковая фигура.

- Мой отец был из ленинградских журналистов, известных литераторов, и у нас дома в Джалал-Абаде бывало немало творческих личностей. Отношения с Фиксиным были просто родственные. Он и Сооронбай Джусуев помогли мне с получением рекомендаций Союза писателей Киргизии при поступлении в Литинститут.

Сергей Андреевич Фиксин сам перевел несколько стихотворений Осмонова, а в одной из своих статей он говорит о том, как важно прикоснуться к роднику осмоновской лирики. Но особую роль в приобщении к осмоновской поэзии для меня сыграл известный кыргызский поэт Жолон Мамытов.

- Вы назвали его своим вдохновителем в работе над книгой стихов Осмонова "Мой Алыкул", увидевшей свет в 1988 году.

- Жолон Мамытов активно уговаривал меня заняться переводами осмоновских произведений. Читал мне его стихи, стараясь словами и даже жестами передать всю неповторимость и своеобразие поэтического склада Алыкула.

- У Алыкула Осмонова была драматичная судьба. Рано лишившись родителей, воспитывался в детдомах, умер в тридцатипятилетнем возрасте из-за туберкулеза легких, в 1950 году. Но за свою короткую жизнь успел очень многое. Он известен не только как талантливый поэт и драматург, но и как переводчик произведений Пушкина, Лермонтова, Крылова, Руставели и других классиков.

- Его преследовали и после смерти. Я помню, когда в 1975 году скромно отмечалось 60-летие со дня его рождения, в "Литературной газете" должна была появиться целая полоса моих переводов с предисловием Кайсына Кулиева. Более авторитетного мастера в советской поэзии тогда трудно было найти. Но, как ни странно, эта публикация была снята после звонка из Фрунзе. Хотя Москва была всецело за Осмонова.

- А почему, на ваш взгляд, его творчество так долго было не в чести у официоза?

- У Осмонова в его короткой жизни был период в несколько лет, когда ему очень благоприятствовали обстоятельства. Его охотно переводили известные московские литераторы, лучшие переводчики того времени. А когда он начал превращаться в великого поэта, было сделано все, чтобы, грубо говоря, перекрыть ему кислород.

- В полной ли мере оценен масштаб личности этого поэта сегодня?

- Время лишь несколько отсрочило полноправное вступление Алыкула в сонм мировых гениев. Отрадно, что в Кыргызстане ныне немало делается для изучения и популяризации его творчества. Но, к сожалению, в Москве сейчас редко появляются кыргызские книги, утрачено многое из прежних российско-кыргызских литературных связей. И все же, говорю это без всякого пафоса, я верю, что еще при моей жизни в Москве будет поставлен памятник Алыкулу Осмонову. Который, ко всему прочему, был подлинным интернационалистом, искренне любил Россию, что выразилось и в его стихах.

- В сборнике "Навек Иссык-Куль полюбила Нева…" большинство переводов ваши, но в этом перечне немало и других фамилий.

- Я вовсе не хочу быть монополистом в деле переводов Осмонова. Есть прекрасные переводы других людей. Мне, честно скажу, жаль, что стихотворение "Кыргызские горы" так замечательно перевела превосходный мастер слова Вера Потапова, а не я сам. Хорошие переводы у Чуковского, Звягинцевой, Липкина, Петровых. В этой книге я попытался собрать лучшее, что сделано различными поэтами-переводчиками.

И знаете, у меня есть убежденность, что некоторые стихи Осмонова переводил сам Пастернак. Правда, под чужой фамилией. Отдельные переводы подписаны Ольгой Ивинской, женщиной, сопутствовавшей Пастернаку в его поздние годы. Но нисколько не сомневаюсь, во мне говорит ремесленное чутье, что первые 20 строк поэмы "Дженишбек" Осмонова перевел именно Пастернак. Дальше уже пошла Ивинская, текст слабее. Поэтому я с чистой совестью заново переводил эту поэму.

- Тираж "Иссык-Куля и Невы" тысяча экземпляров. По большому счету – капля в море.

- Но по нынешним временам для стихов это, может быть, и немало. Важно то, что кто-то из россиян все же прикоснется к осмоновской поэзии, обязательно в кыргызской диаспоре прочтут. Для меня важно еще и то, чтобы кыргызы знали: русская литература никогда не была к ним безучастна. И любила Осмонова как представителя кыргызской духовности. Это особенно значимо сейчас, когда мы дожили до самой разнузданной ксенофобии. Лично для меня все это очень неприятно, болезненно, и эта книга, конечно, имеет принципиальное значение.

- Проживая в Москве, вы активно участвуете в общественной, особенно творческой, жизни здешней кыргызской диаспоры. В том числе в различных литературных вечерах, конференциях, мероприятиях, посвященных творчеству кыргызских писателей и поэтов. Это тоже питает ваше творчество?

- Я вообще связан с Востоком, не только с Кыргызстаном. Несколько лет я преподавал в Институте стран Азии и Африки курс "Азия и Африка в русской поэзии". И тема Кыргызстана тоже занимала там несколько лекций. Но так случилось, что в сфере моих интересов и иранский, и весь тюркский мир, и Индия, и Северный Кавказ, Грузия, Армения. Но Кыргызстан все же для меня что-то особое. Мои первые воспоминания – именно о Кыргызстане. Это очень важно, с чем для человека связаны такие воспоминания. И это источник всей моей поэзии. Даже если в большинстве мои стихи о России, тень тех карагачей и урюка, которые я сам сажал будучи ребенком, легла на все мое творчество.