Две трети больных попадают в Центр онкологии на последних стадиях рака

Во время обсуждения доступа тяжелобольных пациентов к обезболивающим наркотическим средствам речь, естественно, зашла и об онкологических больных. Тогда были озвучены шокирующие цифры: две трети больных со злокачественными новообразованиями поступают в Национальный центр онкологии (НЦО) III и IV стадиями, когда врачи уже мало чем могут помочь. О том, почему так происходит и какие меры намерены принять врачи-онкологи, "ВБ" спросил и. о. директора НЦО Мукаша Бейшембаева.

- Получается, что большая часть больных приходит к вам фактически умирать… Почему же люди столь невнимательны к своему здоровью?

- Причин несколько. Назову главные. Прежде всего это нехватка специалистов на местах и отсутствие преемственности. Во-вторых, низкая медицинская грамотность населения. Играет свою отрицательную роль и социально-экономический фактор. По данным ВОЗ, от рака чаще умирают в странах с низким уровнем дохода. И, наконец, никто не несет на местах персональной ответственности за онкологию, потому что работают в лучшем случае совместители.

- Сколько в год выявляется онкобольных?

- К сожалению, у нас хромает учет пациентов с онкологическими заболеваниями. Дело в том, что существует приказ Минздрава о том, что информация о любых случаях выявления рака должна направляться в НЦО. Однако этот приказ должны исполнять не врачи, а другой персонал ГСВ.

Поэтому мы хотим поднять статус отдела организации противораковой борьбы, чтобы получать полную информацию о числе онкобольных. Каждый год мы направляем своих врачей выявлять неучтенных нами пациентов, получивших лечение вне стен Национального центра онкологии. Только в Бишкеке в прошлом году таких больных было выявлено 500 человек! Между тем очень важно поставить человека вовремя на учет в НЦО, чтобы мы не только успели ему помочь, но и отслеживали его дальнейшую судьбу. Это особенная категория больных, нуждающихся в постоянном контроле. А в терминальной стадии часто возникают вопросы, связанные с обеспечением обезболивающими средствами.

- То есть эти больные не получают лечения вовремя?

- Бывает, допустим, что врачи, несмотря на запрет Минздрава, оперируют таких больных в общеклинических лечебных учреждениях. Сразу надо сказать, что часть больных с кровотечениями, кишечной непроходимостью поступает по линии "скорой помощи". Таких нужно сразу оперировать по месту прибытия. Мы этот небольшой процент изменить не можем. Речь идет о тех больных, которые поступают и оперируются в плановом порядке в обычных больницах, хотя должны поступать лишь в НЦО.

- А какая разница, где оперируют больных?

- Часто такие операции производятся не радикально. Есть великолепные хирурги, однако принципы онкологии абсолютно отличаются от общехирургических требований. У хирургов общей практики принцип такой: надо меньше удалять, чтобы сохранить орган, например. Не говоря уже о том, что они оставляют прилежащую жировую клетчатку, в которой располагаются лимфатические узлы. В них уже могут быть метастазы. А это является одним из путей распространения онкологического процесса. У нас принцип другой: мы убираем опухоль в пределах здоровых тканей вместе с окружающей клетчаткой этого органа и лимфатическими коллекторами. А главное - онкобольные до или после операции в обязательном порядке должны получать химиолучевую терапию. При этом дозу, схему, варианты лечения должен определить консилиум с участием онкохирурга, радиолога и химиотерапевта. То есть лечение онкобольных - процесс очень сложный и ответственный.

- Вернемся к статистике неучтенных больных. В Бишкеке их 500. А сколько тогда в регионах?

- Точного числа таких больных на периферии мы не знаем, но предполагаем, что там тоже есть неучтенные больные, которые лечатся в общеклинических учреждениях. Может быть, какая-то часть умерших скончалась именно от рака – доказать сложно, ведь вскрытие не производится, больным ставят другой диагноз. Я вполне это допускаю. Уровень учета у нас значительно ниже, чем при Советском Союзе. Этому способствует то, что диспансеры, которые были почти в каждой области, ликвидированы. Есть лишь в Оше межобластной онкологический центр. Но и он не обладает необходимым компонентом деятельности в виде преемственности. Раньше если у терапевта или хирурга были подозрения о наличии онкологического процесса, то больной сразу направлялся к районному онкологу. И тот, проведя исследование, мог подтвердить или исключить диагноз.

- Во времена Советского Союза неучтенных больных не было?

- Тогда почти 100% больных состояли на учете. При Союзе в первой стадии выявляли 20-30% случаев. А сейчас выявление, например, рака легкого в I и II стадиях, вместе взятых, составляет всего 5-7% от общего числа больных. В лучшие годы - 12-15%. Этому есть еще одно объяснение. Сейчас в ЦСМ в качестве онкологов работают, как правило, совместители, для которых онкология – дополнительный заработок. К примеру, хирург-онколог, для которого хирургия – основная специальность, а онкология – приложение. Они заинтересованы в своей основной работе и не имеют времени заниматься онкологическими больными. Не организован вопрос патронажа больных, то есть посещения на дому, очень много нерешенных проблем, связанных с наркотическими обезболивающими препаратами. Право выписывать такие препараты дано лишь онкологам. Их выписывают по специальному рецепту, каждый бланк которого строго учитывается. Часто возникают вопросы, связанные с внутренней миграцией, когда больной прописан в Таласе, а живет в Бишкеке, а нигде на учете он не состоит. Поэтому он не может получить даже паллиативную помощь.

- Как же восстановить систему учета?

- Нужно восстанавливать преемственность. Для обсуждения этого вопроса недавно у нас собирались заведующие и профессора, доценты, ведущие специалисты, ученые. В ближайшем будущем НЦО представит свои предложения Минздраву. У нас должна быть возможность с кого-то спрашивать за неоформление извещения об обнаруженной онкологии. Мы должны точно знать, кто отвечает за учет на местах, своевременное направление в онкологические учреждения. Мы также хотим добиться того, чтобы в каждой районной поликлинике были онкологи на полную ставку. В этом направлении мы должны работать и с медицинскими вузами, чтобы бюджетники, которые обучались за счет налогоплательщиков, отрабатывали вложенные в их образование деньги - ездили в регионы на несколько лет. Другого пути нет.

- Онкология – не очень привлекательная специальность для молодых людей. Не будет ли дефицита специалистов по этой причине?

- Мы готовы для всех желающих врачей провести переподготовку. Также у меня есть предложение, чтобы диагносты, которые работают в рентген-кабинетах, кабинетах эндоскопии, УЗИ, овладели второй специальностью онколога. Чтобы эндоскописты, видя опухолевый процесс в ЖКТ, отнеслись к этому как онкологи. Надо работать и с ГСВ.

- Насколько само население информировано об угрозе раковых заболеваний?

- В последние годы мы активно повышаем медицинскую грамотность населения. Однако еще далеки от международных стандартов. Например, во многих странах мира люди проходят профосмотры, делают полное обследование. Те, кто курит, должны помнить, что они находятся в группе риска по раку легкого. Им нужно регулярно проходить обследование. Мы должны изменить сознание людей, чтобы они не думали, что за их здоровье ответственно государство.

Низкая медицинская грамотность и пренебрежительное отношение к своему здоровью – это одна из причин позднего обращения. Помимо этого, у нас пока ни антиалкогольный, ни антитабачный законы не работают. Не уделяется внимание тому, чтобы поощрять людей вести здоровый образ жизни.