Чолпон Джакупова: Выход один — политическая амнистия

Семнадцатого ноября будет два года, как стартовал судебный процесс по событиям 7 апреля 2010–го. Все это время он сопровождался скандалами и неожиданными откровениями его участников. Более того, в последнее время были сделаны сенсационные заявления, подтверждающие прямое вмешательство и давление на следствие со стороны членов временного правительства. Сейчас слушания по делу отложены в связи с ходатайством адвоката Аширова о направлении материалов на доследование. Прокомментировать ситуацию мы попросили адвоката подсудимых, главу правовой клиники “Адилет” Чолпон Джакупову.

Убийственное доказательство прямого вмешательства

— Чолпон Идиновна, есть ли усталость от столь длительного судебного процесса? Может получиться так, что он еще года на два затянется?

— Усталость не от самого процесса, а от того, что я все время ловлю себя на том, что говорю себе: этого не может быть, потому что нереально существование такого безобразия! Этот процесс — наглядная иллюстрация того, как не должно проходить следствие и как нельзя расследовать уголовные дела. На примере этого дела можно писать учебник об ошибках и о недостатках правоохранительной и судебной системы. Я пришла к выводу, что профессия юриста потеряла всякий смысл, потому что ничего не зависит от квалификации людей, которые задействованы в рассмотрении этого дела. Все зависит от политических решений, принимаемых где–то за пределами суда.

Народ уже привык, что решения по резонансным делам принимаются не судьей, а на 7–м этаже “Белого дома”. К примеру, в прошлый раз на заседании Эльмурза Сатыбалдиев продемонстрировал, на мой взгляд, просто убийственное доказательство прямого вмешательства политиков в судебный процесс.

— Что это было конкретно?

— Он представил протокол некого собрания от 15 октября 2010 года у вице–премьер–министра Бекназарова. Присутствовали и.о. председателя Верховного суда Джамашева, завотделом аппарата президента Табалдиев, начальник ГСИН Байзаков и его заместитель, военный прокурор Турганбаев, зампредседателя ГСНБ Бекенов, председатель Военного суда Ашимбеков, замгенпрокурора Иванов и начальник управления Генпрокуратуры Боорсоков.

В этой справке говорится, что выступивший Бекназаров отметил: совещание проводится в связи с намеченным, оказывается, на 25 октября 2010 года судебным рассмотрением уголовного дела по событиям 7 апреля 2010 года в Бишкеке. Начальник ГСИН Байзаков сообщил, что судебное заседание будет проходить во Дворце спорта. После обсуждения вопроса о месте проведения процесса Бекназаров удалил представителей ГСИН.

Далее в справке отмечается: “Бекназаровым был задан вопрос заместителю генерального прокурора В. Иванову: “Почему по данному уголовному делу в отношении О. Малеваной, К. Жороева, Э. Сатыбалдиева и Н. Турсункулова следствием было прекращено уголовное преследование по отягчающей статье 3– 97 УК КР (соучастие в убийстве)?”. Иванов пояснил, что и изначально, и по результатам следствия указанным лицам было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного статьей 304 УК КР (злоупотребление должностным положением), и 07.10.10. уголовное дело направлено в суд”.

— Объясните читателям, тем более не юристам, что это означает?

— Если уголовное дело уже направлено в суд, то дополнительно никто не может предъявлять еще какие–то статьи. Следствие поработало, и обвиняемым была предъявлена статья 304. Этим делом занимался в то время начальник управления по расследованию особо важных уголовных дел Генпрокуратуры Учкун Каримов, который подотчетен генеральному прокурору республики.

Но Бекназаров высказал мнение, что это “может вызвать негодование со стороны родственников погибших 7 апреля и возмущение народа”. Далее куратор силовых структур ВП дает указание заместителю генпрокурора Иванову “без лишнего шума и ажиотажа истребовать из суда вышеназванное уголовное дело, предъявить указанным лицам статью 97 и после направить дело в суд”. Это вопиющее нарушение!

— А почему только сейчас этот документ появляется на процессе?

— Не знаю. Вопрос к Эльмурзе Сатыбалдиеву: как эта справка попала к нему? Он представил документ, который приобщен к материалам дела. Думаю, в шоке были и представители гособвинения, потому что, когда экс–генпрокурор Сатыбалдиев его озвучил, они побежали звонить. Думаю, наверх стали докладывать. Мы и раньше знали, что политики вмешивались в судебные дела, но не ожидали, что они следы оставляют в виде таких документов (показывает копию справки. — Авт.), что все это протоколируют! Для адвокатов то, что есть письменное доказательство прямого вмешательства и прямого давления на следствие и на судебную систему, — это просто кошмар!

Назначенный обвиняемый и монстры во власти

— Получается, изначально дела об участии этих людей в массовом убийстве не было?

— Нет, как видите. Поэтому Сатыбалдиев и на суде, и потом позже неоднократно заявлял: “Я — назначенный обвиняемый”.

Когда ко мне пришли сотрудники спецподразделения “Альфа” и я увидела материалы дела, то, если честно, хотела подстраховать по старой памяти соратников по оппозиционному движению. Среди ночи помчалась к Розе Отунбаевой, тогда президенту переходного периода. Я сказала: “Роза Исаковна, если вы не хотите подставиться сами со всей вашей командой, то это дело не должно попасть в суд в таком виде. Оно велось с вопиющими нарушениями. Войдя в этот процесс, вы потеряете лицо, я вас предупреждаю! Этого делать нельзя!”.

Вот, к примеру, обвинение наших подзащитных как будто написано под копирку, одинаково в отношении всех. Каждому альфовцу вменяется одинаковое количество статей. Но каким образом, например, наш подзащитный Сидельников, являясь сотрудником спецподразделения “Альфа”, может иметь отношение к тарифной политике государства, почему его обвиняют в повышении тарифов на электроэнергию, в накрутке 60 тыйынов в системе сотовой связи?

— Неужели в обвинении такие твердолобые люди, которые не понимают, что они творят?

— Вот я вам показала справку. Замгенпрокурора Иванов докладывает, что дело передано в суд. А что делает Бекназаров?! И главное, судьи отдают это дело обратно без шума, что называется.

— Получается, Бекназаров — некий монстр во власти, которому позволено идти против закона...

— Вы знаете, стране, наверное, было бы легче, если монстром во власти был лишь один Бекназаров. Но ведь там куча подобных, причем полуграмотных, непрофессиональных. Мне становится страшно: в чьи руки мы отдали эту страну? Люди не просто принимают преступные решения, а еще оставляют следы преступления в виде справок...

— Теперь, когда есть доказательства, что процесс стопроцентно политизирован и ангажирован, как руководство страны должно отвечать за это?

— Руководство страны настолько не уважает свой народ, что, несмотря на наличие огромного количества доказательств, что это политический процесс, что идет прямое вмешательство и давление на суд и прокуратуру, в публичном пространстве первое лицо говорит: я не могу вмешиваться, суд уже два года идет, самый справедливый. Я такой нейтральный и такой законопослушный...

Разве мы не были неоднократно свидетелями подобных заявлений как со стороны Отунбаевой, так и со стороны Атамбаева? Хотя справедливости ради следует сказать: если Роза Исаковна ранее в публичном пространстве признавала проходящих по делу виновными, то Алмазбек Шаршенович однажды заметил, что как главнокомандующий понимает: военные — это люди подневольные, они должны выполнять приказ. Но всякий раз ссылается на то, что не может вмешиваться в деятельность суда.

Улица под названием «Тупик»

— Получается, сейчас на процессе по событиям 7 апреля сложилась тупиковая ситуация?

— О том, что она будет тупиковой при таком следствии, таких обвинениях, я предупреждала с самого начала. В конце концов, этот процесс для нынешних властей, как говорят кыргызы, туйуно жетет, это погибель для них самих. Думаю, эта справка не единственный компромат, который может появиться. В прошлый раз Сатыбалдиев и Турсункулов озвучили, что во время последнего раунда переговоров 7 апреля где–то в 8 часов вечера между оппозиционерами в лице Темира Сариева, Кенеша Душебаева, Розы Отунбаевой, Исы Омуркулова и представителями власти Курманбека Бакиева во главе с Данияром Усеновым шли жаркие споры по поводу количества убитых на площади. Речь шла о 16 или 17 погибших.

— Но ведь на площади было немало раненых, которые затем умерли...

— Нашим подзащитным сначала вменялось убийство 87 человек. К сегодняшнему дню эта цифра трансформировалась в 77. Это произошло потому, что наши подзащитные сами вместо гособвиения проводили дополнительные расследования, находясь на скамье подсудимых. Они представили доказательства, что 10 человек были убиты не на площади, а в других местах. Представьте, как же проводилось следствие, если сами подсудимые в течение месяца такое выявили?! А если бы те, кому следует, всерьез занялись, то получилась бы другая картина. Хорошо, были тяжело раненные, но не может быть настолько большая разница — аж в 60 человек. Что, разве в больницах столько человек умерли? Вспомните, каждый день публиковали в СМИ, кто от полученных ранений скончался. И, уверяю вас, не было 60 человек. На все эти вопросы должно было ответить следствие. А потом во время слушания дела лица, признанные потерпевшими, дают показания, что ранения они получили совсем не на площади. Всех потерпевших следствие должно было допрашивать и выявлять, где они получили увечья. Поэтому вокруг этого процесса так много нехороших слухов. К примеру, заместитель прокурора Ысык–Атинского района был убит в районе Министерства обороны. Как, к примеру, его смерть могла послужить основанием для обвинения наших подзащитных, если район улиц Киевской и Логвиненко, где оно находится, не может простреливаться с крыши “Белого дома”?

— Получается, что каждый раз в ходе судебного процесса выявляются все новые и новые несуразицы?

— Да. Так происходит потому, что все решал вице–премьер–министр Бекназаров. Хорошо, что у нас остался документ одного совещания. А возможно, что были совещания с участием Розы Исаковны и еще кого–то. Страшные вещи происходят. Люди должны понять: сегодня назначены одни обвиняемые, а завтра точно так же по указанию какого–то высокого чиновника ими могут оказаться другие. Скажем, чей–то бизнес приглянулся, и самый верный способ оттяпать его — посадить человека. Вызовут кого надо, статью продиктуют, по которой надо посадить. Вот что ужасно. А ведь граждане настолько привыкли к такому беспределу, что уже не ужасаются ничему. Чувство справедливости притупилось.

Я повторюсь: этот процесс политический и преследования по политическим мотивам имеют место быть. Но последствия всего этого все равно кому–то расхлебывать.

Неудобные вопросы про 7 апреля и про 3 октября

— Сейчас некоторые политики сравнивают действия Ташиева после митинга 3 октября с событиями 7 апреля, мол, тогда люди тоже власть захватывали...

— Эти события нельзя сравнивать. 3 октября у людей оружия не было. А 7 апреля толпа пришла на площадь вооруженной. Милиционеров избивали. Что в этой ситуации им нужно было делать? Я на процессе задавала неудобные вопросы типа: если у “Форума” был мирный митинг и милиция спровоцировала людей, то откуда в том месте, покрытом асфальтом, появилась куча камней, которые посыпались на спецназ? Меня пытались остановить: мол, задаю провокационные вопросы. Когда митингующие пришли на площадь, то первыми получили ранения безоружные курсанты Академии МВД. Они были еще живы, их можно было спасти, но их просто методично забивали. Кто за это ответил? Еще до первых выстрелов среди милиционеров были пострадавшие. И никто на вопрос, как это произошло, не дал ответа. А ведь прокуратура должна была все разъяснить во время следствия. Но Эмильбек Каптагаев во время процесса твердил: это был мирный митинг. Мирный, когда люди пришли к “Белому дому” с гранатометами и автоматами, таранили на ЗИЛе ворота режимного объекта?! И как правоохранительные органы должны были реагировать на это?

Экс–министру Рысалиеву задавали вопрос по митингу 3 октября: что должны делать правоохранительные органы, если идет нападение на “Белый дом”, который продолжает оставаться охраняемым объектом номер один? Он ответил: “Они должны были стрелять”. Что было бы, если в этом случае военнослужащие отказались выполнять приказ? Трибунал!

Почему я настолько эмоционально реагирую? Потому что два года на глазах у всех идет линчевание людей, которых мы поставили исполнять и охранять закон. На этот счет у депутата Ширин Айтматовой возникает вполне резонный вопрос, который, на взгляд генерального прокурора, оказался философским: почему в одном случае — миллионы сомов, медали и квартиры, а в другом за то же самое — скамья подсудимых?

— Как вы оцениваете тогда действия Ташиева?

— Я не испытываю к нему особых симпатий и считаю, что своими действиями и лазаньем через забор он страшно подставил не только себя, но и своих сопартийцев. Однако даже в отношении его можно применять статьи о публичных призывах, но о насильственном захвате и удержании власти никак нельзя. Это скажет любой юрист. Если только не было очередного совещания, где точно так же решался вопрос, какие статьи применить в отношении Ташиева, Жапарова, Мамытова, Кожоналиева. Получается, фамилии во власти меняются, а суть остается.

— Понятно, что с процессом по 7 апреля власти зашли в тупик. И все же, каким вы видите выход из него, возможен ли он?

— Я неоднократно писала письма в парламент, чтобы депутаты дали политическую оценку событиям, происшедшим 7 апреля 2010 года. Объясняла, что во имя сохранения единства нам надо прекратить практику линчевания своих прошлых оппонентов, иначе эта борьба будет идти до бесконечности, что приведет к углублению регионального раскола. До тех пор, пока сама элита не продемонстрирует законопослушание, способность к компромиссам, глупо призывать к этому простой народ. Проблема в верхах. Правового пути для выхода из этого тупика нет.

Власти довели ситуацию до абсурда. Я надеялась, что через депутатские комиссии во главе с Абдыганы Эркебаевым будет дана политическая оценка и применена политическая амнистия в отношении всех участников этого процесса. Но вместо этого появляются совершенно политизированные отчеты по событиям 7 апреля, где говорится, что народ имеет право на революцию, а значит, на насильственный захват власти.

Нынешние политики будут получать по полной программе за все то, что когда–то они говорили и писали. Власти надо признать, что произошел насильственный захват, другого способа убрать Бакиева не было. Это я вам говорю как бывшая оппозиционерка. Да, приход во власть не был правовым и конституционным, но надо набраться мужества и сказать: мы нарушили закон и преступили его. Закон тогда справедлив, когда он применяется ко всем одинаково. А у нас получилось, что всех, кто имеет непосредственное отношение к расстрелу, воровству, повышению тарифов, выпустили из страны. А люди, исполнявшие свои служебные обязанности, сидят.

Должна быть озвучена очень четкая и внятная позиция руководства. Власти должны не только принимать решения, но и объяснять народу, почему они так поступили.

Спрашивала я на процессе и Темира Сариева: вы изменили законодательство по охране “Белого дома”? Вы убрали забор? Вход стал свободным? Нет! Если завтра придет толпа с оружием, это означает, что никто из сотрудников госохраны не имеет права применять оружие? Тогда почему вы их судите, если они действовали по закону? Но, если вы считаете тот закон несправедливым, должны были его убрать. Но поскольку вы его считаете справедливым, то оставили в силе.

Когда–то ОНИ говорили: если мы придем к власти, то правоохранительные органы не будут работать по указке “Белого дома”, а судебная система станет независимой. Разве ситуация изменилась?

Однако

На днях советником президента по межэтническим отношениям был назначен Эмильбек Каптагаев. Ранее он занимал пост руководителя аппарата президента переходного периода. Вот как это назначение прокомментировала “Вечернему Бишкеку” директор правовой клиники “Адилет” Чолпон ДЖАКУПОВА:

— Область межэтнических отношений относится к сфере культуры, связана с высокими этическими стандартами и уважением к этническому разнообразию.

Мне кажется, что на такой пост нельзя назначать людей с сомнительной репутацией, замешанных в различных скандалах. А нам известно, что Каптагаев имеет негативный имидж, связанный с процессом по 7 апреля, в скандале с проведением хаджа. Он был идеологом движения “Мекен шейиттери”, участники которого не гнушались шантажа, выбивания преференций. Они не раз в агрессивной форме подавляли любое мнение, которое отличается от их понимания образа жизни. Такие методы у нормальных людей вызывают здоровое чувство брезгливости.

Я в шоке от небрезгливости высшего руководства республики. Думала, что оно более рационально, чистоплотно и требовательно в нравственном отношении. Ведь основной капитал политиков — репутация, зависящая и от людей, которыми они себя окружают.