После операции по поводу аппендицита корреспондент "ВБ" боялась, что умрет

"Нормальный" аппендицит обычно о себе заявляет громко: боль из середины живота переходит в правый бок, поднимается температура, начинаются рвота, диарея… В общем, расцветает букет признаков, на основе которых все медицинские источники рекомендуют "незамедлительно обращаться к врачу".

Но мой аппендицит был каким-то застенчивым. В животе неприятно ныло всю субботу. И хотя боль была незнакомой, ранее еще не испытываемой, аппендицит я себе исключила, проштудировав соответствующую статью в медицинской энциклопедии.

В воскресенье я поняла, что все-таки медики правы, призывая никогда не ставить себе диагноз самостоятельно! Потому что, когда от мысли, что это все-таки аппендицит, отмахнуться уже было нельзя, мне пришлось вызывать "скорую помощь".

В тот день дежурил Национальный хирургический центр имени Мамакеева. "Скорая помощь" отдала меня в руки хирурга Эркина Азизовича (имя изменено из этических соображений. - Прим. vb.kg ). "Методом научного тыка" в правый бок он подтвердил диагноз "аппендицит" и отправил на УЗИ, расположенное на втором этаже. Пока я самостоятельно шастала по этажам, у меня резко начали проявляться признаки классического воспаления отростка слепой кишки.

В операционной хирург объявил, что оперировать меня будут под местной анестезией. Так что слова: "О! Он у тебя лопнул. И прямо у основания", - я уже разрезанная услышала вполне четко.

После этих слов начался мой день в аду. Хирург был вынужден ковыряться в кишечных петлях, удаляя выброшенное аппендиксом в брюшную полость…

Было ли мне больно? Да. Мне было невероятно, нереально, адски больно. Позже друзья шутили, что надо было просить в зубы палку. Периодически теряя сознание, слушала Эркина Азизовича, комментирующего свои действия. Внимание "заинтересованной аудитории" он возвращал, похлопывая меня левой рукой.

Когда наконец извлекли воспаленный аппендикс, я уже добралась до того круга ада, где у Данте расположились чревоугодники: невыносимо хотелось пить.

Дальше были трубка из живота, минус пара-тройка отнюдь не лишних килограммов, детские кашки, первые шаги… И антибиотики, антибиотики, антибиотики… Еще запомнились бесстыдным образом радующиеся жизни люди в кафе прямо под окнами палаты. "Просто кощунство так танцевать", - думали мои соседи по палате ночами. Очень хотелось домой - к помогающим стенам и к тишине.

На десятый день швы были сняты. Меня отпустили домой. Эркин Азизович, наказав мыть шов хозяйственным мылом и мазать его зеленкой, велел встать на учет по месту жительства. И оптимистично напутствовал словами: "Ну ты звони, если что".

Я тут же начала жить по заветам Эркина Азизовича: усиленно использовала хозяйственное мыло, зеленку и даже пошла в ЦСМ по месту жительства, где хирург по совместительству оказался урологом, так что мне пришлось сидеть в очереди, состоящей из мужчин, страдающих по-разному, но по одной причине.

Первое, что сделал хирург-уролог, отменил мыло с зеленкой. "Левомеколь, и только он", - изрек врач и отправил им мазать шов каждый день.

В пятницу, 31 августа, шов преподнес мне сюрприз. Он разошелся. Увидев дыру в животе, я решила, что надо что-то предпринимать. Поэтому предприняла попытку упасть в обморок.

Очнувшись и взяв себя в руки, стала звонить оперировавшему меня хирургу. Судя по интонации, он до последнего надеялся, что я всего лишь хочу поздравить его с Днем независимости. Утешив меня фразой, что такое бывает с каждым вторым, предложил в воскресенье встретиться и снова меня заштопать.

Всю субботу я боялась пошевелиться. Было очень некомфортно от собственной дырявости.

В воскресенье меня снова зашили. И снова отправили наблюдаться по месту жительства. Где мне снова прописали левомеколь. Неделю спустя хирург-уролог ЦСМ снял мне швы и разрешил выйти на работу!

Как же я соскучилась по коллегам и по работе! Но радость моя длилась ровно два дня! На третий из шва стала течь неприятная по цвету и количеству жидкость. На четвертый день шов разошелся. В ЦСМ сказали, что так бывает: "Если будет сильно болеть – приходи. А так – мажь левомеколем". При этом врача не взволновал тот факт, что у меня повышенная температура.

На пятый день не выдержала главный редактор интернет-редакции "ВБ" Дина Маслова. Она обратилась к замглавного редактора газеты "Вечерний Бишкек" Нине Ничипоровой, которая пишет на медицинские темы и знакома со всеми врачами города. Она договорилась, что меня осмотрит Эрнст Акрамов. Он принял меня немедленно в Чуйской областной больнице, где в тот момент собрались, казалось, все хирурги отделения. Увидев мою рану, Эрнст Хашимович эмоционально заявил, что так, как лечили меня, лечить пациентов ни в коем случае нельзя. И взволнованно заходил по комнате.

У меня в ране буйным цветом цвела агрессивная ко всему живому инфекция. Судя по всему, попала она туда уже после операции – из-за неправильного ведения раны после выписки из стационара. Инфекция с презрением отнеслась к попытке истребить ее мазью Вишневского, отвергла еще пару-другую препаратов. Превратила дыру в животе в раздавленного на теле безобразного моллюска…

В какой-то момент я впала в хандру. В голову пришла дурацкая мысль, что в XXI веке я могу умереть от банального аппендицита.

Когда я уже совсем впала в апатию, врачи Акрамова подобрали нужный мне препарат. Инфекция постепенно уходит. Рана затягивается.

С момента операции прошло уже больше месяца. Недавно я вышла на работу.

Рассказала я это не для того, чтобы вызвать у читателей жалость. Просто каждый должен понимать: удачно проведенная операция – это далеко не все. Необходим комплекс послеоперационных мер. Но почему-то именно об этом забывают, как только человек покидает стены стационара, вверяя его судьбу врачам ЦСМ. И тут уж как повезет. Такая вот современная рулетка.


Сообщи свою новость:     Telegram    Whatsapp



НАВЕРХ  
НАЗАД