Как уже сообщала "Вечерка", в ходе завершившегося на днях 34–го Международного московского кинофестиваля с успехом прошла премьера новой картины кыргызского кинорежиссера Нурбека Эгена "Пустой дом". По оценкам российских кинокритиков, этот фильм затрагивает актуальные и болезненные для всего мира проблемы - безработицы, миграции, смешения разных культур. И в нем показана "история молодой кыргызской девушки Асель, которая, меняя чужие дома и проходя через драматические испытания, ищет свой дом где угодно, но только не там, где родилась".
По словам самого Нурбека Эгена, его лента - социальная драма, отражающая в том числе и реалии нынешнего Кыргызстана, где тесным образом переплетены миграционные, социальные и культурные проблемы. Они, как и другие явления нашей противоречивой жизни, продолжают задевать за живое молодого талантливого режиссера. Но не только об этом зашла речь в его беседе с "Вечерним Бишкеком".
- Нынешней весной состоялся предварительный показ "Пустого дома" в Бишкеке. Теперь - московская премьера. Что дальше?
- Дальше - прокат. Я разговаривал с прокатчиками и продюсерами, наверное, будет изготовлено всего копий 20 на всю Москву. Но лента адресована прежде всего тем, кто приходит не развлекаться, отдохнуть, а кино посмотреть, чтобы вести диалог с автором.
- Фильм довольно жесткий...
- Вам так показалось?
- И не только мне.
- Я думаю, что просто зафиксировал людей и время. И если вы, если другие поверили в эту историю, если было какое–то сопереживание, значит, мы поработали не напрасно.
- А как родилась идея создания фильма? В российских СМИ писали, что образ главной героини возник после увиденной вами однажды в Москве на Казанском вокзале соотечественницы, она была беременна, казалось, бежала от чего–то.
- Если честно, эту историю я мог бы снимать где угодно, согласитесь, не только в Кыргызстане. Она про людей, которые живут в развивающихся странах. Такую историю можно было сделать и в самой России. Я снимал про людей, у которых нет цели. Они как перекати–поле, в них ничего не вложено.
- Можно поспорить. Ведь герои вашего фильма стремятся к лучшей, комфортной жизни, бросаясь ради этого в неизвестность, как в омут с головой. Они хотят нормально устроиться в этой жизни, однако не получается.
- Но это не цель, это желание. А цель - это что–то конкретное, и ее у них нет. Меня пугают такие люди, потому что у них отсутствует стержень. Невозможно с ними поговорить, договориться о чем–то. Конечно, они хотят жить, заслуживают хорошей жизни, но не знают, как это сделать. Я просто снял фильм, чтобы поговорить на эту тему, чтобы обратить внимание на проблему. Ни в коем случае не для того, чтобы, как у нас сейчас в республике некоторые говорят, показать плохо и наших, и русских, и французов, а потом получить призы по всему миру. Я могу еще страшнее истории придумать, но приз все равно могут не дать. Нет никакой цели, чтобы снимать в угоду каким–то фестивалям. Я хочу поговорить со зрителем вживую либо по Интернету. Это важнее, чем любой приз, честно говоря.
- Но хоть вы и считаете таких людей бесцельными, все равно, как показалось, неравнодушны к ним.
- Да. Потому что я очень переживаю за них. Если вы узнали главную героиню, то, значит, видели ее на улице, в реальной жизни. И переживаете за нее и за тех, с чьими судьбами пересекается ее судьба. И если вы волнуетесь за них, значит, нам есть о чем говорить.
- Ваша работа из тех, что обречена на полярные оценки. Тут, повторюсь, и жесткая стилистика фильма, и ненормативная лексика, и весьма откровенные сцены. Известно, что работу в штыки уже восприняли некоторые наши ура–патриоты, считающие, что вы очерняете и Кыргызстан, и кыргызстанцев.
- Ура–патриоты мне не интересны и скучны. Мне с ними не о чем говорить. С теми, кто может конструктивно поговорить о фильме, я могу обсуждать его достоинства или недостатки. А кто говорит, что это дерьмо или что я продался американцам за баксы или, я не знаю, что там еще они пишут или говорят, это их дело. Значит, они не готовы еще к диалогу.
- Но ведь действительно некоторые моменты сняты, я бы сказал, на грани фола, в не лучшем виде показывают наших соотечественников, и кыргызов, и русских.
- Я свою мысль могу высказать по–разному. Если вам не нравится, если вы свободный, самодостаточный человек, то вправе сказать: "То, что говорит Нурбек, мне не нравится". И уйти из кинозала, выключить телевизор. Я же не единственный человек, который имеет трибуну перед народом. Все могут выйти и сказать, что думают. То, что я чувствую, я пытался рассказать киноязыком. Да, у меня есть преимущество, потому что я владею этим языком.
Очень многие переживают, как про нас теперь будут говорить, почему, мол, нет воспитательного посыла в фильме. Но я считаю, что ни фильм, ни любое художественное произведение никогда никого не воспитывали. Это ошибочное мнение. Если бы можно было воспитать с помощью кино или литературы, музыки, никаких криминальных историй и не было бы у нас, согласитесь. Я могу только поставить диагноз, осветить ту проблему, на которую нам с вами важно обратить внимание. В этом я вижу суть своей работы.
- Это уже вторая ваша совместная работа с коллегами из других стран?
- Да, после "Сундука предков" - вторая.
- Предваряя премьерный показ "Пустого дома" в рамках Московского кинофестиваля, ваши российские коллеги сообщили, что о ленте уже знают и на Западе.
- Она была представлена в США на крупнейшем фестивале авторских фильмов, проходящем в Сиэтле. Наша картина представляла Россию. И получила возможность университетского проката в Америке. То есть будет демонстрироваться в университетах, где, правда, маленькие залы. Но я очень рад, что это будет, и считаю, что это наша общая большая заслуга.
- Сейчас передышка или какие–то планы на ближайшее будущее уже имеются?
- Я заканчиваю российско–американскую картину, называется "Шахта". Даст бог, в январе она уже выйдет.
- Скажите, а кыргызско–российское сотрудничество в кинематографе, на ваш взгляд, имеет перспективы подобно тому, как это происходило в советские времена? Или все будет и впредь ограничиваться подобными разовыми совместными проектами?
- Каждая сторона имеет свои интересы. И надо смотреть, чем Кыргызстан может быть интересен России. Если мы говорим про финансирование с ее стороны, то, чтобы пробить такой проект, нужны годы. Но прежде всего нужна тема соответствующая. В России сегодня очень много наших земляков, которые здесь работают. Это некий срез общества, довольно серьезный, и тема мигрантов весьма актуальна. Поэтому, я думаю, когда рассматривали проект, на него стоило давать деньги. А если просто предлагать какую–то совместную картину, то, полагаю, россиянам будет неинтересно. Но это относится ко всем странам: есть какая–то общая тема, которая касается и вас, и нас, тогда сотрудничество имеет перспективу.
- И все же - нынче много говорят об интеграции на евразийском пространстве. Однако, судя по вашему мнению, в кинематографической сфере она если и возможна, то лишь сугубо на коммерческой основе?
- Пока да. Но есть один общий и очень важный фактор. Это - русский язык. Я не говорю про российскую власть, я говорю о языке. Власть может меняться сколько угодно. Но в течение 70 с лишним лет огромная территория говорила на одном языке, и мы продолжаем общаться на нем. Этот язык - русский. И за те или иные поступки российской власти отвергать его, я считаю, в корне неправильно. Если мы будем и дальше говорить на нем, легче будет и в плане интеграции. А его знают и на нем говорят, и многие, не только в постсоветских республиках, но и в европейский странах, входивших когда–то в соцлагерь. Это только облегчает нам жизнь. Не надо хаять русский язык. Сохранить дружеский язык для всех нас очень важно.
Справка
Нурбек Эген родился в 1975 году в Ошской области. Учился на актерском факультете в Институте искусств Бишкека. В 2000–м окончил режиссерский факультет ВГИКа (мастерская Владимира Хотиненко). Живет в Москве. "Пустой дом" - уже девятая по счету его работа. Одной из наиболее известных, получивших признание в Кыргызстане и за рубежом, стала снятая в 2005 году лента "Сундук предков" с участием французской звезды Наташи Ренье. "Пустой дом" также стал международным проектом, в котором участвовали Кыргызстан, Франция и, как подчеркивает Эген, прежде всего Россия. Бюджет фильма составил 600 тысяч евро, две трети его выделило Министерство культуры РФ.
Материал подготовил Евгений Денисенко.
