Археологический фонд Государственного исторического музея гибнет в подвале

Губители древностей

Кто бы мог подумать, что не где–нибудь, а в самом центре столицы, в подвале Дома дружбы, над которым, кстати, возвышается Министерство культуры и туризма, от сырости и плесени гибнут бесценные артефакты. Здесь располагается археологический фонд Государственного исторического музея (ГИМ). Да мы и сами ни за что не поверили бы, если не увидели бы все собственными глазами.

Не успеваем зайти в подвал, как в нос тут же бьет запах застоявшейся сырости. Точно такой же непереносимый дух стоит и в соседнем помещении, где видим причину бедствия - протекающую водопроводную трубу. На табуретке под ней - тазик, куда тонкой струйкой стекает влага. Из–за постоянной сырости стены вокруг злополучной трубы покрылись густым слоем плесени, штукатурка готова вот–вот отвалиться. В соседнем помещении почти аналогичная ситуация. Только там прорвалась труба с горячей водой. Временно сдержать поток помогает обмотка из канцелярского скотча. Вот в таких условиях хранится историческое достояние республики.

На пороге нас встречает ведущий научный сотрудник отдела фондов ГИМ Жыпаргуль Токказиева. В руках у нее ведро с ковшиком. С помощью таких нехитрых приспособлений она вот уже полгода в одиночку борется с водной стихией. Вместо того чтобы заниматься научными изысканиями, ученая вынуждена каждый день махать тряпкой и вычерпывать воду, самостоятельно передвигать стеллажи с археологическими находками. Похоже, что, кроме нее, до их сохранности абсолютно никому нет дела.

Не скрывая горечи, археолог показывает нам последствия затопления. Кому, как не ей, это знать, ведь теперь список ее ежедневных обязанностей пополнился еще одной - составлением дефектных актов. Из–за контакта с влагой бумажные документы покрылись разводами, а металлические изделия - коррозией. Уже пришли в негодность три кольчуги, их сейчас реставрируют. Количество испорченных монет еще предстоит выяснить. Керамика и дерево пока терпят, но такое противостояние выдержат недолго. Плесень уже подобралась и к ним.

Обо всем этом неоднократно сообщалось руководству музея. После долгих уговоров археолог добилась создания комиссии из числа администрации и сотрудников музея. В начале марта она осмотрела затапливаемые помещения, но действенных мер не принято. Зарубежные историки и археологи упали бы в обморок от увиденного, а руководству Исторического музея хоть бы хны. В самой экспозиции музея представлено более 500 археологических экспонатов, а в фондах хранится около 8 тысяч находок. Необработанных материалов, которые могут попасть в фонд музея, раза в 3–4 больше. Трудно даже представить, сколько времени, денег и сил археологов было затрачено, чтобы по крупицам обнаружить, раскопать и систематизировать все это богатство. И теперь оно гниет в подвалах только из–за того, что руководство музея не может или не желает выделить каких–то несколько тысяч сомов на починку труб. В полное отсутствие финансов верится с трудом, ведь музей регулярно сдает свои экспозиционные площади под огромные выставки.

От подобного зрелища даже у человека, совершенно равнодушного к истории и искусству, сердце кровью обольется, но только не у наших чиновников. Археолог Токказиева говорит, что, отчаявшись от бездействия и наплевательского отношения к археологическим ценностям, а также морального прессинга со стороны директора музея Анаркуль Исиралиевой, в конце марта написала министру культуры и туризма о затоплении. Ведомство пока молчит, и ничего не меняется.

А с 8 апреля ко всему прочему прибавилась новая напасть - в подвале, где размещаются археологический фонд и реставрационные мастерские, отключили электричество. Дали его снова совсем недавно. Поэтому не иначе как издевательством можно назвать задание, которое Токказиевой поручила администрация музея - завершить сверку наличия ценностей фонда. Спрашивается, каким образом? В полной темноте с карманным фонариком в зубах? Ведь даже теперь, когда электричество есть, приходится немало напрягать зрение, чтобы что–то разглядеть в закоулках хранилища. А посмотреть есть на что. Поражаясь богатству собранной коллекции древностей, ловишь себя на мысли: почему их не выставляют на всеобщее обозрение? За рубежом давно бы смекнули, как все это интересно преподнести и заработать денег для самого музея. Видимо, у нас об этом не думают. Основные экспозиции редко обновляются, поэтому туда палкой никого не загонишь.

Вместо того чтобы помочь своей сотруднице, руководство музея объявило ей настоящую войну, угрожая увольнением и ужесточая условия работы. Жыпаргуль считает, что попала в немилость администрации только за то, что пыталась обратить внимание на проблемы. Да и то старалась ведь не для себя, а ради сохранности фонда. Ее сразу обвинили в плетении интриг и распространении сплетен. Хотя, по словам молодой ученой, ей просто некогда всем этим заниматься - работы слишком много. Да она практически никого и не видит, сидя безвылазно в своих фондах.

Признаться, язык не поворачивается назвать этот подвал рабочим местом. Побыв там всего полчаса, хочется поскорее вырваться на белый свет к свежему воздуху. А Жыпаргуль трудится в таких условиях уже 9 лет за мизерную зарплату. Тут нет и намека на хоть какую–то систему вентиляции и поддержания оптимального уровня температуры. В то время как на улице стоит невыносимая жара, ученая вынуждена кутаться от холода в теплую куртку.

Как тут не поверить словам Жыпаргуль, что из–за постоянной сырости этой весной она сильно захворала, из–за чего вынуждена была почти на месяц брать больничный.

Довольно дико смотрятся в этом помещении, больше напоминающем пещеру, компьютер и принтер. Ведь прямо тут же располагаются стеллажи со старинными диковинками. Отдельного кабинета у научной сотрудницы никогда и не было. Хотя такое соседство противоречит всем правилам и нормам музейного дела. Речь как о безопасности и сохранности экспонатов, так и здоровье самой ученой. Мало ли какая зараза может сохраниться внутри сосудов, выкопанных из древних могильников? Но эти вопросы никого не заботят. Вот оно - отношение к молодым и перспективным кадрам.

Но даже из этого совершенно неуютного подвала экспонаты и их хранительницу хотят выселить. И это происходит уже не впервой. Начиная с 2000 года регулярно поднимается вопрос об освобождении всех хранилищ в подвалах в Доме дружбы. Интерес к подземным помещениям объясняется удобным и выгодным расположением в центре города. Можно сдать их в аренду и, ничего не делая, зарабатывать хорошие деньги.

За последние 11 лет археологический фонд переносился чуть ли не с десяток раз. Одно время он был даже на первом этаже здания, сейчас там удобно разместилась типография. В конце прошлого года хранилище уже лишилось помещений в соседнем подвале. Археологический фонд ГИМ делил их с Институтом истории и культурного наследия НАН, который хранил там материалы раскопок археологов. По распоряжению Минкультуры и администрации Дома дружбы те подвальные помещения пришлось освободить. Но когда Институт истории забрал свои археологические материалы, руководство музея, по словам Токказиевой, стало безосновательно обвинять ее в передаче музейных экспонатов в Академию наук, чего на самом деле не было.

Сейчас вновь идут разговоры об очередном переезде, но куда и как будут переноситься экспонаты, никто пока не объясняет. Жыпаргуль Токказиева говорит, что такие переезды для экспонатов страшнее пожара. Всякий раз они организуются спонтанно, хотя она должна заранее быть предупреждена, чтобы посписочно запаковать все ценности в ящики и опечатать их. Но инструкции по транспортировке музейных ценностей редко соблюдаются. Обычно пригонят пару десятков солдатиков, и те перетаскивают вещи как попало. При этом неизбежно часть экспонатов портится или пропадает. Хранителю потом по полгода приходится все заново разбирать и систематизировать. Все многократно осложняется тем, что учетно–документационное дело в музее изначально было поставлено с грубейшими нарушениями.

В этих условиях злой насмешкой выглядит инициатива заместителя министра культуры и туризма Кудайбергена Базарбаева. Он предлагает провести сверку фондов всех школьных и вузовских музеев, а также Института истории и культурного наследия НАН, чтобы потом свезти все ценности в ГИМ. Чиновника нисколько не смущает, что эти учреждения подчиняются разным ведомствам. Академия наук уже резко отреагировала на это предложение: "Сначала приведите в порядок свои хранилища, а потом требуйте экспонаты. Да и с какой стати ученые обязаны передавать музею свои находки? Они сами разыскивают деньги на проведение раскопок, чтобы найти эти исторические ценности. Тогда как музей не прилагает никаких усилий". С этим аргументом не поспоришь.

А может, действительно экспонатам лучше остаться в школьных и университетских музеях? Там они останутся целее, а ученые и аспиранты будут их изучать.